Композиция из Зюраткуля

Всякий раз, когда я поднимался к озеру Зюраткуль, старался найти время, чтобы походить по его берегам, как раз там, где прибрежный лес в свое время был затоплен.

Там, в мелкой воде, можно было выбрать части корней, веток, коры, которые что-то напоминали. Если их отмыть, высушить, где надо, подшлифовать, обработать морилкой или лаком, можно получить как бы произведение искусства.

Моя речь - как раз об искусстве. На снимке - композиция, состоящая из трех частей. Согласитесь, гнутая древесная пластина, прислоненная к балясинке, что-то напоминает. Может быть, крыло. Она, по крайней мере, воплощает какое-то движение, стремление. Труднее определить, какую ассоциацию вызывает деревяшка, прикрепленная к балясинке. Поверху она гладкая, светлая, покрытая лаком, а остальная часть шершавая, будто бы вспененная. Прямой аналогии не найти, но в ней есть что-то, невыразимое. Ну, а сама балясинка, она, разумеется, стилизованная человеческая нога.

Эта композиция нужна мне, чтобы поговорить об искусстве вообще и об искусстве абстрактном в частности.

Строго говоря, все искусство - абстрактное. Условное. То есть оно - из природы, но не копирует ее. Сколько бы я ни ходил по берегу Зюраткуля, не нашел бы точную копию птичьего крыла. Но точная копия мне и не нужна. Мне нужно напоминание о нем.

Искусство всегда находится на каком-то расстоянии от природы: совсем близко, подальше, далеко, очень далеко, наконец, так далеко, что теряет всякую связь с природой. Этот последний вариант - абстрактное искусство, которое я не понимаю. И как ни стараюсь понять - не могу. Кто-то вроде бы понимает. Наверное, им дано чего-то больше, чем мне.

Люди науки мне говорят: там, в глубине вещества и материи, мы видим нечто абсолютно абстрактное, то, что словами не передать. Это видим только мы, ученые.

Люди веры мне говорят: вы не знаете, что вера переводит нас в другой, абстрактный мир, о котором неверующие не имеют никакого представления.

Люди искусства мне говорят: вы не понимаете абстрактное искусство, а мы - понимаем. Мы понимаем «абстрактные» симфонии, «абстрактные» спектакли, а вы - нет.

Значит, по крайней мере, три абстракции мне недоступны.

Тут, как говорится, ничего не поделаешь. Но в отчаянье не брошусь. И сам себя не предам. Какой есть, такой есть. И настаиваю на том, что искусство является искусством до тех пор, пока оно сохраняет, пусть очень отдаленные и смутные, но улавливаемые ассоциации с природой, с натурой, с реальностью. Да, пусть на холсте небо зеленое, а трава - голубая, если я вижу, что это - небо, а это - трава…