Журавль - в небе

А журавль - красив?

На земле - нет. Нисколько.

Шея - вытянутая. Будто ее, в самом деле, вытянули из груди. Потому и грудь кажется чахлой. Ничего - от гибкого изящества лебединой шеи. Спина горбатая. Хвост неряшливо взлохмачен, прижат книзу, как у больной собаки. Весь он будто насквозь промок. И вся его задняя часть - в присесте на полусогнутых ногах.

Цветом журавль сер. Если сказать «красивше», цвет его пепельный. Или, может быть, сизый. Чтобы как-то оттенить этот тусклый цвет, «кто-то», почти наугад и вроде бы второпях, набросал черные мазки жесткой кистью - по голове, по переду шеи, а еще измазал некоторые перья в хвосте.

Глаза у журавля светлые, остекленные, застывшие в настороженном ожидании.

Ко всему прочему, журавль - лыс, а лысина его малиново-красная, в пупырышках.

Приземлившись, журавль сразу же принимает позу очень важной птицы. Шагает он степенно, ходульно, высоко поднимая длинные ноги, время от времени вытягивая длинную шею, оглядывая окрестности. Такая стать журавлю, может быть, и положена - по росту и по крупности, но, что интересно, стоит ему приблизиться к своей журке, как он сбрасывает свою «чиновную» важность и сразу перевоплощается в клоуна. Вдруг бросается танцевать - неуклюже прыгать, смешно приседать, странно закидывать голову за спину, развесив крылья, бегать вокруг своей подруги. Вопреки тому, что его жесткая конструкция не приспособлена для изящных движений, он хочет выглядеть галантным и даже грациозным, и дела ему нет до того, что как ухажер - смешон.

Иногда в такие странные танцы впадает вся стая. Как-то мы ночевали на берегу «хариусной» реки Нови, и журавли долго не давали мне заснуть, устроив невдалеке такую танцевальную вакханалию. Не могу не сказать, что их голоса скорее раздражали меня, чем трогали.

Нет, на земле журавль - не журавль. Журавль он - в небе. И то дважды в году.

Не знаю, почему это так греет душу - когда ясным весенним днем вдруг с неба донесутся эти звуки… Поднимешь голову, а в небе - журавлиный клин. Они кричат нам: «Мы возвращаемся». Летят и кричат. Летят и кричат. Им необходимо, чтобы на земле все узнали о их возвращении. Чтобы мы им обрадовались. И мы каждый раз радуемся: журавли прилетели, значит, вроде бы все уже дома.

Однажды я так стоял, встречая журавлей, и вдруг клин свернул со своего курса и описал надо мной большой круг. Потом - еще один, по спирали набирая высоту. И еще выше, выше... И стая исчезла в блеклом небе, откуда все еще доносилось еле уловимое курлыканье. Тогда мне еще не был известен такой журавлиный ритуал, и я стоял, не зная, что подумать…

А осенью журавли кричат иначе. Минорно. Прощально. С сожалением. Простительно. Будто бы не хотят улетать, но - вынуждены.

Журавли - это «Здравствуйте!» и «Прощайте!» Все наши встречи и все наши разлуки. А жизнь, она и есть - то от порога, то - к порогу…