Бытие и сознание

А у нас чисто. Правда, чтобы это понять, нужно постоять несколько секунд перед первым, в пять ступенек, лестничным пролетом, ожидая, когда глаза привыкнут к полумраку. Этот пролет – второе, что греет душу. Греет воспоминаниями о том, как будучи почти разбитым, он был восстановлен перед прошлыми выборами. Не думаю, что эти старые ступени стали частью чьей-то карьерной лестницы. Возможно, просто совпало по времени. Здесь же почти традиционно валяются два красно-белых пакета с мусором. Каждый раз - другие. Иногда валяется один, из чего я делаю вывод об усилившемся влиянии кризиса на творца бытовых отходов. Двумя этажами выше, на подоконнике, два пустых шприца. И это (на первом этаже и на третьем), по сути, два единственных артефакта социального неблагополучия, что позволяет относиться к этой части дома с уверенным спокойствием.

Спокойствие – плод традиций. Так, по крайней мере, мне кажется. Посчастливилось поселиться в доме, где много пожилых. Отсутствие лавочки возле подъезда помогает избегать конфликта поколений. Но, главным образом, наверное, не это. Просто многие годы эти люди складывали основу для общественного согласия. Кто-то – отзывчивостью. После ленты ВКонтакте наш двор, пожалуй, второе место в мире, где с такой солидарной человечностью относятся к кошкам, в том числе, бездомным. Кормит их пожилая женщина. Кормит одна. Но остальные ее за это не корят. В наш век это уже много.

Другие множат согласие своей самоотверженностью. Мне всегда неловко перед пожилой соседкой с девятого этажа. Она, минимум, раз в неделю моет весь подъезд и выносит стабильно возникающие под лестницей пакеты с мусором. Тешу себя надеждой: когда-нибудь созрею и обязательно ей помогу, переступив даже через мысль, что, тем самым, работаю на безликого производителя бытовых отходов. Доброжелательной системностью в наведении чистоты в своем доме труженица напоминает Европу, способную дать комфорт давно здесь живущим и пришлым, невзирая на привносимые элементы хлама. Поэтому мусор и шприцы в подъезде погоды не делают. Общественные баталии подъезд не минуют. Лица активистов партий, не имея возможности менять друг друга в реальном политическом поле, раз в день меняются на висящей здесь доске объявлений. Особенно динамика смены усиливается накануне выборов. Но потом воцаряется стабильность: совсем другие люди предлагают подработку по 300-400 рублей в час и иногда письменно ругаются по поводу мусора.

Лифт приветливо и басовито скрипит, улыбаясь разнообразной рекламой на стенах за стеклом. Но сегодня алюминиевые рамки почему-то погнуты, еле удерживая стекло, а рекламный лист, приглашающий в кино, театр, на базу отдыха и предлагающий купить суши, разодран в разноцветные клочья. Напротив, на створке лифта, жизнеутверждающе черным: «Путин – бог, Обама – лох! Санкции спасли Россию!» Становится слегка тревожно за Путина и радостно за Обаму (ибо, в конечном счете, неясно, кем в России быть хуже, лохом или богом).

Еще чуть-чуть жалко лифт. В его шумном движении вверх слышна просьба (обращенная невесть к кому), которую разделяешь: «Пусть смена влияния поколений не происходит столь неумолимо быстро. Хотя бы в нашем подъезде».