Спасибо вам, доктор Глазков!

Хирург Константин Глазков ежедневно до десяти раз входит в операционную. Мы встретились с ним после того, как он завершил очередную операцию. Четвертую по счету. Сначала это были двое ребятишек, трех и восьми лет, затем мужчина с камнями в желчном пузыре и женщина с проблемой молочной железы. С 10 и до 14 часов Константин Геннадьевич стоял за операционным столом.

Бегом за каталкой

- Вот с вами поговорю, - сказал он, - и снова на операцию. Четыре первые были плановыми, а следующие - экстренные. Меня в перевязочной ждут три пациента. Минимум полтора часа уйдет. И неизвестно, что будет еще.

А будет, как всегда, неожиданность. Почти такая, как в американских фильмах про медиков. Помните, врачебная бригада буквально бежит, сопровождая пациента криком: «Скорее, мы его теряем!»

- Кричать не кричал, - комментирует киношный сюжет Константин, - но бежать за каталкой приходилось.

Когда однажды Глазков дежурил ночью с коллегой Геннадием Быковым, поступила 16-летняя девушка из Карабаша (в то время в городе медеплавильщиков не было хирурга) с ранением нижней полой вены брюшной полости: обезумевший от ревности ухажер пырнул ее ножом.

- Экстренно мылась бригада, готовились анестезиологи, с пациентом проводились определенные предоперационные процедуры, - вспоминает Глазков. - Каталку уже везли в операционную, так что мне пришлось поторапливаться.

Около двух часов длилась операция. Девушка благополучно выписалась и, не поблагодарив своих спасителей, вернулась в родной город.

…Врачом Костя, как и большинство мальчишек, становиться не собирался. Тем более, что никого из медиков в роду не было. Отец и мать - технические работники с радиозавода. Если о чем и мечтал подросший юноша, так это о полетах. Всерьез думал податься в летчики. Но медкомиссии не понравилось его сердце. На семейном совете решили: есть такая благородная профессия - лечить людей.

Хирург - дело творческое

Костя, как послушный сын, возражать не стал: отправился поступать в медицинский.

- И провалился, - с улыбкой прокомментировал свой первый заход в мединститут Константин. - Вернее, не прошел по конкурсу. Хотя учился неплохо: в аттестате всего три четверки. Но желающих было предостаточно.

Неудача не расстроила, а заставила собраться. Чтобы в следующий раз уже без промаха попасть в цель, попросился в больницу санитаром. К собственному удивлению обнаружил: тяжелая и не всегда приятная работа не только не оттолкнула, а напротив, укрепила его в желании стать медиком. Видимо, сказалось семейное воспитание: родители учили с уважением относиться к любому труду.

На втором курсе Константин женился. Его избранницей стала студентка института культуры Катя Гудимова - младшая сестра ныне заслуженной артистки России Инги Оболдиной. Катя - человек, искусству тоже далеко не чуждый. Вдобавок красавица. Не раз с успехом принимала участие в конкурсах «Мисс МЧС» областного и регионального уровней. Как уживаются в одной семье такие разные натуры - творческая и сугубо реальная, чья профессия - видеть пациента насквозь и даже глубже? Словом, лед и пламень.

- Нормально уживаемся. Дополняем друг друга. К тому же врач - очень даже творческая личность. Как не бывает двух одинаковых больных, так не бывает двух одинаковых операций.

С профессией он определился еще будучи санитаром операционного блока.

- Там я понял, - вспоминает Глазков, - медицина - это мое, а хирургия - тем более мое.

Не все стоит помнить

Но еще надо, чтобы другие сказали: да, это твое. И проверкой обычно становится первая самостоятельная операция. Какого врача ни спроси, он не то что диагноз назовет, но и имя-фамилию первого пациента отчеканит. А Константин Геннадьевич признался: «Не помню!» То есть как?! Ту самую первую, единственную, начало пути, всего-то 15 лет назад!

- Да, так говорят некоторые даже великие хирурги. И про первую операцию помнят, и называют даже имя прооперированного. Но я в это не верю. Почему? Скажу про себя. Зачем помнить и когда мне о ней вспоминать? Зачем переживать те страхи, ту неуверенность? Когда стою у операционного стола, я обязан быть невозмутимым и в то же время собранным, готовым к любому самому невероятному повороту. Так что признаюсь честно: не помню!

Не маните в город...

Глазков, безусловно, состоявшийся хирург. Подтверждение тому - первая категория. Не за горами и высшая. С таким опытом и относительной молодостью - всего-то 40 лет - не тесно ли в провинциальной больнице?

- Откровенных предложений мне не поступало, - враз понял прозрачный намек Константин, - но в беседах с бывшими однокурсниками мелькало: мол, не пора ли сменить профиль или перебраться в большой город.

Насчет профиля вопрос не праздный: немало его товарищей по институту подались в медицинские чиновники, иные устроились в частные клиники, где, сами понимаете, иное материальное обеспечение. Глазков отвечал однокурсникам: ему нравится ощущение своей полезности пусть не за самую высокую зарплату. А что касается мегаполисов, то он их не любит. Ему ближе небольшие города, а конкретно - родной Кыштым. А если чего и очень хочется, так это...

- Штат бы нам пополнить, - вздохнул Константин, - хотя бы еще двух хирургов: нагрузка уж больно большая.

Когда я поинтересовался у моего героя, какие операции нравятся ему больше всего, он ответил, не раздумывая: «Мне лучше, чтобы все были здоровы и не болели. А я б остался без работы. Это было бы замечательно!» На кого переквалифицируется хирург, оставшийся без работы? После небольшого раздумья Константин сказал: «Пошел бы автомехаником!» Что ж, профессии почти родственные: и в операционной, и в автомеханической мастерской необходимо «хирургическое» вмешательство.

Впрочем, работы Глазкову и его коллегам хватит на долгие годы. И не только им. По стопам отца пошел второкурсник медакадемии 19-летний Гриша Глазков. Причем решение принимал самостоятельно, без подсказки родителей. Пока не определился младший сын - 16-летний Паша. Но не исключено, что спустя какое-то время заговорят о династии хирургов Глазковых - умелых, толковых, любящих свое непростое ремесло и, что особенно важно, пациентов.

Если вы заметили, в рассказе о Глазкове мы не стали употреблять эпитетов вроде «волшебник скальпеля», «виртуоз зажима», а также - чуткий, внимательный, верный врачебной клятве, доброжелательный и тому подобное. Все это лишнее, наносное. Достаточно побывать в палате (мы туда зашли с Глазковым) и увидеть глаза прооперированных им больных. В них умиротворенность и благодарность. А губы беззвучно шепчут: «Спасибо, доктор!»