Властвует сила

Если позволите, еще раз о государстве. О своем государстве.

Этот разговор начался с моей заметки »Чей интерес?» и продолжился в материале »Варягов ждем?».

Сначала отвечу тем, «чей интерес» — государство.

Согласен с СС-19: не только потому чиновники берут, что мы их не любим, а мы их не любим еще и потому, что они берут. Тут у нас, к несчастью, заколдованный круг.

Уралец советует мне не путать Родину и государство. Правильно, путать не надо, это не одно и то же. Но как быть с государством моей Родины? Может быть, оно роднее других?

Живой спрашивает: чем плох Гус Хиддинк как менеджер?. Мол, нечего чураться зарубежных менеджеров. Да, Хиддинг не плох, он мне тоже нравится. А чем плох Анатолий Тарасов или Виктор Тихонов как менеджеры? В спорте наши менеджеры тоже не лыком шиты.

Опять Б-13. Его слова о том, что я пишу «во славу властей поверхностные ура-патриотические заметки», что я из «серой массы населения», почему-то не оставили рубца на сердце. Но с удовольствием принимаю его выражение: «не приходится рассчитывать на то, что чужие о нас позаботятся». Так и я — о том же!

Пенсионер толкает меня в бок: «Так что, господин Фонотов, пора Вам проснуться». Мне — проснуться? Я не люблю ночи. Проснешься часа в два и думаешь, думаешь... А днем тем более не до сна. Вы во многом не согласны со мной, уважаемый Пенсионер, однако слово «Вам» у Вас написано с большой буквы. Это обнадеживает. Значит, чуть-чуть и Вы меня уважаете. А я том и талдычу: «Спорить? Да, конечно. Но уважительно».

Уважаемый Сuchulainn, я «споткнулся» на том, что, употребив слово «кратковременен», Вы мимоходом бросили: отличная фамилия для финна. Чувство языка... Это мне близко. Спасибо. Вы спрашиваете, какой сейчас должна быть позиция «ответственного обывателя». Простите, но я не знаю. Не могу говорить за обывателя, даже и ответственного.

Коллеге, как и другим, спасибо за добрые слова. Вы вспомнили мое давнишнее утверждение, что народ всегда прав, и сомневаетесь, надо ли вести диалог с народом — ведь он в интернете бывает «весьма некорректным». Да, коллега, народ всегда прав, даже когда ошибается. Народ — это штиль, бриз, самум, ураган... Стихия... Не скажешь ведь урагану: ты не прав.

А теперь — о нем, о государстве.

Мое государство — какое? Плохое. Оно плохое, потому что бедное. Оно беднее, чем клан олигархов. В частных руках собственности много больше, чем имеет государство. Если так, то чья в России власть? Тех, кто у власти, или тех, кто за властью? А сила — у кого? Вот вознамерится государство что-то изменить в обществе, например, изгнать казино из городов или ввести прогрессивный налог — и что? Изменит? Или оглянется? Или попросит разрешения? Или ослушается?

Мы так и сяк кроем государство: оно, дескать, не беспокоится о бедных. Но власть богатых о богатых и беспокоится. Разве не логично?

Я не к тому, что быть богатым — порок. Пожалуйста, если кто хочет и кто может. Я о том, что богатым все же ближе их собственные интересы, а беспокоиться о бедных они забывают. Да никто и не обязывал их о ком-то беспокоиться.

Мое государство — плохое. Оно плохое, потому что слабое. Оно не в силах навести порядок в армии. Милиция вышла у него из повиновения. Не понять, чем занята прокуратура. А что творится на границе, на таможне? Да, у государства тысячи всяких инспекций, а эффект каков? Деньги из казны и те «хозяин страны» не может переправить по назначению — пропадают по дороге.

Вообще два десятилетия моему государству говорят (кто?) одно и то же: туда не лезь, сюда не лезь, никуда не лезь. У него отняли едва ли не все рычаги управления. В экономике могут происходить процессы, о которых государство узнает в последнюю очередь. Оно элементарно не в состоянии накормить нас. А в финансах? Какие-то миллионы вывозятся, какие-то товары ввозятся, а государство при сем только присутствует.

Слабое государство — недоразумение. Ведь оно и создается как аппарат насилия. Для принуждения тех, кто не согласен. Мягкая власть вызывает чувство, похожее на отвращение. В том и «виноват» М. С. Горбачев, что был мягок, не удержал власть в своих руках. И когда он пал, никто ему не посочувствовал. Напрасно он оправдывал свое поражение тем, что в отличие от Б. Н. Ельцина был благородным в борьбе, — это не принималось в расчет. А Ельцин победил, и тотчас все взоры обратились к нему. Победа в политике — сама себе оправдание. И пока он ходил в победителях, никто не вспоминал о его грехах.

Политик до тех пор политик, пока побеждает. Он не имеет права на поражение. Проигрывает он не сам, не в одиночку, а вместе с тысячами и миллионами своих сторонников, которых он как бы обманул.

Нельзя требовать от государства того, на что оно не способно. Не дождаться от него нежности. Оно грубое по природе. В каких-то случаях оно может дойти до одного, отдельного, но не в состоянии дойти до каждого.

Сильное государство — иммунитет общества. Как только иммунитет ослабнет, пойдут болезни, беды, напасти...

VK31226318