Храмы власти

На неделе произошло два совершенно разных события. Первое - сбор не получивших свои квартиры дольщиков строительного холдинга «Массив» в фойе здания областного правительства. Второе - отчет федерального инспектора Андрея Андриянова перед челябинской правозащитницей Луизой Коржовой. Женщина добивается принятия закона, который бы защитил пострадавших на комбинате «Маяк» в 1957 году. Инспектор сказал, что президент Луизу Васильевну услышал, закон поручил внести в Думу, то есть усилия активистов не пропали даром.

События разные, но показывают одно: люди ищут защиты у власти. Ничего необычного. Она для того и существует, чтобы защищать. Вопрос в том, как? Для основной части россиян власть - не функция, а храм. На нее молятся, над ее служителями иногда смеются, бывает, ругают. Но почти всегда верят в их действенность, некую сверхсилу.

В диалоге с дольщиками «Массива» первый вице-губернатор В. Дятлов сослался на российский закон. Дескать, по нему не столько губернатор в беде этой помогать должен, сколько глава города. Люди, казалось, даже не поняли. И впрямь: какой может быть закон, кроме Божьего, и кто лучше защитит, если не помазанник или его назначенцы?

Самое интересное, что именно при таком подходе обряд подачи челобитной действует магически. У дольщиков строительного холдинга появилось даже нечто вроде уверенности в благополучном разрешении дела. Как при царе Горохе: помолились, пусть даже с нотками раздражения в голосе, - дождик пошел. И власть показала в глазах народа свою важность. Стукнули кулаком - лед тронулся. А что еще нужно? Мысль о том, какие нормы принять, дабы люди сами могли защитить себя без крестного хода к правительству, бесперспективно повисает в воздухе.

Почему, когда во власти видят не храм, а функцию, она оказывается несостоятельна? Неужели и впрямь верит в свое исключительно божественное происхождение?

История с Луизой Коржовой красноречива. Человек проявил (извините за штамп) гражданскую позицию. Не просто потребовал, а обратился к специалистам, которые обосновали необходимость и важность закона о защите пострадавших от аварии. Причем обратился к власти не из-за всеобъемлющей веры в нее, а потому, что законы в стране может устанавливать только власть, и никто иной. Предложения ушли в федеральный центр, там сгинули. К счастью, в Челябинск иногда заезжает первое (или почти первое) лицо государства, глядя в которое можно повторить просьбу, напомнить. Лицо утвердительно и понимающе кивает, отдает нужное распоряжение. Но дело, вместо того чтобы оживиться, глохнет. Губернатор обращается к начальнику: мол, помогите согласовать проект закона, в прошлом году последний срок истек. И вот высочайшая рука выводит резолюцию: «В.В. Путину, С.С. Собянину. Документ надо вносить. Д. Медведев». Будет всем счастье. Вопрос: когда?

Почему правители в нашей стране благо творить могут, а эффективно работать нет? Почему власти становится больше (в Челябинске в последние годы появились даже общественные приемные Владимира Путина и Дмитрия Медведева), а возможностей себя защитить меньше?

Может быть, потому, что большинство из нас во власти видят не функцию, а храм? При таком взгляде оценивать ее действительно трудно. Но и молиться на нее как-то уже не хочется.