Никому не к лицу ненависть

Никак не растолкую этот парадокс: те, кто при советской власти жил припеваючи, горя не зная, теперь эту власть люто ненавидят, а те, кто в те годы жил то бедно, то весьма скромно, теперь советской власти благодарны.

Вот - Мариэтта Чудакова, моя ровесница. Она родилась в Москве, а я в донецком селе. Ее отец воевал, был ранен, но вернулся домой и после войны занимал высокие посты. А мой отец погиб. Ее мать - педагог, написала книгу о воспитании своих детей. Знаете, как ее книга называется? «Просто счастье». Мать ощущала себя счастливой - в том числе, разумеется, и потому, что были счастливы ее дети. А моя мама - колхозница, книг о счастье не писала, потому что имела два класса какой-то школы. Каждое утро приходил бригадир - то уговорами, то угрозами выгонял ее на работу - полоть знойные колхозные гектары, имея у себя в «торбочке» бутылку кислого молока и кусок черствого хлеба.

В один и тот же год я и Чудакова закончили десятилетку, она - московскую, я - сельскую.

Мариэтта (в девичестве) Хан-Магомедова поступила в МГУ. Не знаю, может быть, она поступила бы туда и при другой власти, но я-то стал учиться в РГУ (Ростовский университет) только благодаря советской власти. И даже с ее помощью студентом я жил впроголодь, часто без ужина, а то с двумя ливерными пирожками и стаканом кипятка без сахара и заварки.

Потом у Мариэтты Омаровны все по порядку: степень - кандидатская, степень - докторская. Лауреат премии Московского комсомола. Много лет - в отделе рукописей Государственной библиотеки имени Ленина, увлеклась Михаилом Булгаковым. Наконец, профессор Литературного института.

Так за что же Чудакова так люто ненавидит советскую власть? При том, что - «У меня дома было три коммуниста - отец и два брата». А она? Она, оказывается, в 25 лет «испытала духовный кризис огромной силы». И после того стала отъявленной антисоветчицей. Но почему, однако? Объяснение, начало фразы: «Вдруг я поняла, что мне свобода ужасно нужна»… И продолжение: «А моему народу - нет». В самом деле, ситуация прискорбная: ей свобода нужна, а ее отцу, ее братьям, ее народу - нет.

С тех пор Мариэтта Чудакова, неистовая либералка и неутомимая просветительница, ездит по стране, растолковывает россиянам, что такое либерализм, поясняет «тем, которые до этого не дотумкали», что им нужна свобода.

После расстрела парламента осенью 1993 года для меня Мариэтта Чудакова перестала существовать. Среди тех 42 интеллигентов, демократов, гуманистов и противников тоталитаризма, которые в панике подступили к президенту Ельцину с требованием применить силу, «раздавить гадину», а потом «распустить», «отстранить», «закрыть», Чудакова была самой яростной. Нельзя сказать, что я ее возненавидел, я просто вычеркнул ее из своего списка. По принципу: «Для меня этого человека нет - не упоминайте».

А зря я так - категорично. Все-таки женщина. Ну, эмоции захлестнули, в страстях, себя не помня, дала волю словам. Чего не скажет женщина в сердцах… Ну, сказала - и пусть. Пусть говорит, что хочет. Все ли надо воспринимать всерьез? Совсем недавно попали на глаза три ее фразы. Фраза первая: «Страна стояла на пороге голода, поэтому Гайдар принял единственно правильное решение - отпустить цены». То есть в стране не было продуктов. Фраза вторая: «На следующий день в магазине около моего дома, где на полках ничего не было, кроме уксуса, появилось все». Но откуда «все» взялось «на следующий день»? Значит, все было? Но, может быть, «появилось» только в Москве около дома Чудаковой? Фраза третья: «И во всех других магазинах Москвы тоже». Такой у нас Гайдар-чудотворец.

И тогда, в 1993 году, то «Письмо 42-х» до смерти перепуганных либералов не стоит особого внимания. Это был такой силы акт публичного саморазоблачения, после которого все сразу прояснилось.

Я не свожу к тому, что Мариэтте Чудаковой не хватает ума, чтобы раскладывать по полочкам политические события. Когда хватает, когда не хватает. Как и у всех. Например, о Твардовском она сказала, что «это поэт очень большого масштаба». Неожиданно, но верно. Вообще, я не хотел бы на ненависть отвечать ненавистью. Жизнь сложнее примитивной ненависти. И нет в ненависти истины. Она лжива и некрасива. И уж точно - не к лицу женщине.

Не ненавидеть советскую власть надо Мариэтте Омаровне, а благодарить, благодарить и благодарить…