Предатель поневоле

Самые сильные, по моему глубокому убеждению, профессионалы трудятся в силовых ведомствах. На себе испытал.

Однажды готовил информацию об убийстве в одном районе. В компетентных органах от комментариев отказались. Пошел окольными путями. Из нескольких источников, тоже вполне официальных, под гарантию неразглашения должностей-фамилий узнал имена жертвы, его убийц, степень родства между ними, способ совершения преступления. И все это озвучил в газете. Чего, конечно, ни в коем случае делать было нельзя: следствие только начиналось.

Короче, пригласили меня на допрос. Встречи со «следаком» из небольшого городка не боялся. Был уверен: максимум за полчаса сражу его интеллектом и добью остроумием. Не страшился морального, а то и физического давления. Знал: ни при каком раскладе добровольных информаторов не сдам. Не выдал же я более полувека назад в свои 16 лет деревенского приятеля Шурку Силина (ныне известный курганский художник). Мы с ним тогда забрели на поле с подсолнухами. Вырывали здоровенные палки со шляпками и бросались ими друг в друга. А мимо проезжали на дрожках председатель колхоза с агрономом. Шурка, старше и быстрее меня, убежал. Меня поймали. Били сапогами (правое плечо - сплошной синяк), но я, начитавшись книжек про героев-партизан, молчал.

На этот раз, сидя перед следователем, напротив, вел себя раскованно, блистал знанием статей обоих кодексов - Уголовного и Гражданского, а также Закона о СМИ. Подключал эрудицию из других областей знаний вперемежку с юмором. Не насторожился, когда он, перед тем как начать беседу, спросил о здоровье. Я, только что из санатория, в ответ лишь заносчиво усмехнулся...

На втором часу допроса шутить уже плохо получалось. На третьем сдал первого «осведомителя». На четвертом - всех остальных. На пятом - признался в полной своей некомпетентности по части сбора криминальной информации. На шестом - готов был признаться в личной причастности к этому преступлению, а также ко всем «висякам» в округе. На седьмом - был согласен подписать любую бумагу, лишь бы меня поскорее отправили в любой, пусть даже сырой-холодный, но такой желанный подвал.

Нет, ничего противозаконного такого ко мне не применяли. Напротив, мой визави был очень любезен: предлагал кофе, сигареты, передохнуть. Сам же был свеж, напорист, ставил точные вопросы, повторяя их с продуманной периодичностью. Попутно зачитывал статьи из тех же кодексов, по которым я отвечу перед законом. По моим прикидкам, набирался срок не в один десяток лет.

Я понимал, что все это блеф: ответственность за несчастную заметку могла быть разве что по административной линии, но никак не уголовной. Что «следак» из заштатного городка решил дать урок журналюге и, быть может, на «громком разоблачении» продвинуться в карьере. Однако семичасовый допрос раздавил меня физически и морально, сопротивляться не было никаких сил. Было стыдно за малодушие (позорно сдал поверивших в меня информаторов!), но усталость и опустошенность не давали возможности глубоко раскаиваться в предательстве. Куда больше хотелось покоя, пусть даже на нарах.

Но до нар дело не дошло. Был отпущен с напутствием о скором очередном свидании.

Вот и все… Вас интересует, что было дальше? Да ничего. Полная тишина. Сам не понимаю, в чем дело! Ну не буду же я звонить с претензией: дескать, почему не вызываете - ведь обещали. Чур меня от такой повторной встречи!

Спустя пару дней после допроса я поздравил друга юности с днем рождения. Он спросил, почему голос грустный. Я ответил. По чистой случайности друг работал в соответствующем столичном ведомстве. В общем, потом я узнавал: тот профессионал карьеры себе так и не сделал. Почему-то…

Зато я лишний раз убедился в высоком профессионализме наших славных представителей соответствующих органов. Если уж они раскалывают людей, абсолютно непричастных, виновных лишь в неряшливости своего пера, то что им стоит разоблачить настоящих преступников!? Словом, могут, когда захотят.