Возраст. Человечество едет на ярмарку…

А то и скажу, что мы к нему несправедливы. Смотрим на него как бы со стороны, отчужденно. О себе же самих невысокого мнения. Ворчим и ворчим. Все нам не нравится. Ничего хорошего не ждем. Позволяем себе утверждать, что век человечества измерен. И будто сами его измерили. Сами себя пугаем тем, что наше будущее висит на тонкой ниточке. И будто бы сами на эту ниточку подвесились. То и дело твердим о конце света. Один за другим предрекаем апокалипсисы.

Сколько их уже было? А то готовимся к армагеддону. Будто ждем, жаждем конца. Торопимся к нему. Мы почему-то считаем, что наше человечество уже так долго пребывает на белом свете, что оно так старо, так выродилось и изжило себя, что не грех ему и исчезнуть.

Мы считаем, что наше человечество - на закате. Будто бы все, что могло быть, уже было, а осталось - чуть-чуть. Так ли это? Это не так.

Приведу только одно доказательство. Одно. Его достаточно. Речь пойдет о средней продолжительности жизни. Наши предки в каменном веке жили меньше двадцати лет. В Риме - 23 года. В Египте - столько же. Так было не одну тысячу лет до и после. До самого девятнадцатого века. Да, за это время продолжительность жизни выросла, но всего лет на десять. А.С.Пушкин: «В комнату вошел старик лет тридцати». Стариком был Карамзин. Тынянов: «Николай Михайлович Карамзин был старше всех собравшихся. Ему было 34 года, возраст угасания». Маша из «Метели» Пушкина, как сказано, была уже не молода, ей шел двадцатый год. (После двадцати - уже старая дева). Старик Иван Сусанин погиб в 32 года. Няня Тани Лариной: «Мой Ваня моложе был меня, мой свет, а было мне 13 лет». Старуха, которую убил Раскольников, прожила 42 года. Жизнь была скупа на годы. Лермонтов должен был успеть стать Лермонтовым за 27 лет. Добролюбову хватило 25 лет, а Писареву - 28.

Средняя цифра не дает картины. Сократу дожил до 70 лет, Платон - до 80, Ньютон - до 85. Конечно же, «настоящие» старики жили во все времена. Их было мало. Их ценили. Потому что они были «наукой и практикой» своего времени. Они связывали поколения. Без них нить нашей популяции оборвалась бы.

Только в XX веке продолжительность жизни землян стала расти, и очень быстро. Сравним, средний возраст в России в 1896 году - 30,5 лет, а в 1995 году - 64,5 лет. В два с лишним раза больше. А ведь мы называет двадцатый век, особенно его первую половину, - кровавым.

Теперь, уже в XXI веке, немало стран, в которых средний возраст превышает 80 лет. Одна наша жизнь - четыре жизни неандертальца. Что это значит?

Это значит, что численность людей на планете растет, продолжительность жизни человека увеличивается, и каждый из нас за прожитые годы успевает сделать в два, в три, в четыре раза больше, чем наши предки.

Это значит, что популяция «человечество», если не вошла в пору расцвета, то, по крайней мере, процветает. У людей - все в плюсе.

У всякой популяции есть один показатель, по которому о ней судят и по которому она судит о себе, - численность. Если численность растет, ей хорошо, если сокращается, - ей плохо. Рост - к жизни, сокращение - к смерти.

Если человек счастлив, это не значит, что у него нет проблем. И у счастья - свои проблемы. Так и у человечества. В целом - все хорошо, а в частностях - хорошо не все. Уже то проблема, что нас много и мы живем долго. К чему это приведет?

Такая трава, как, допустим, клевер, заняла бы своими ковриками всю земную твердь, если бы ей позволили другие травы. К тому же стремится и человечество. Оно растет и вытесняет другую жизнь. Все идет к тому, что мы останемся на планете одни.

Не знаю, позволит ли Творец человечеству монопольное владычество на Земле. Наверное, не позволит. Да люди и сами не захотят. А как будет, - неизвестно.

Будущее туманно, но пока ясно то, что человечество идет на ярмарку…