Хрупкая красота

Перед директором старейшего в стране Центра глазного протезирования стоит задача - сохранить производство.

Несмотря на хмурую фамилию, Алексей Владимирович Тучин - директор Московского центра глазного протезирования - человек улыбчивый, располагающий к себе с первого взгляда. Вообще, обескураживающая доброта - отличительный признак местных сотрудников.

На столе у каждого стеклодува наряду с газовой горелкой и набором стеклянных трубочек, из которых выплавляется будущий глаз, обязательно стоит маленькая иконка. Изготавливать «зеркала души» - это как святых писать. Самому мастеру нужно быть особенным, светлым душой, чистым мыслями...

- Вот вы сколько цветов глаз можете назвать? - хитро щурится Алексей Владимирович.

- Я? Ну много. Карий, там, синий, зеленый.

- Так, а еще, еще какие бывают?

- Серые бывают, черные.

- А еще?

- Не знаю. Сдаюсь.

- Всего пять. А между прочим, одних только утвержденных расцветок радужной оболочки - сто пять! Вот вы назвали карий цвет, а ведь он не простой. Может быть карий с голубизной, с желтизной, с зеленью... Подойдите к мастерам, спросите, какой у вас цвет глаз, они вам точный номер cкрутки назовут.

- Чего-чего, скрутки?

- Ну да, скрутки. Это такие стеклянные стерженьки, которыми рисуют радужную оболочку. От высокой температуры стержень плавится, и им можно рисовать по стеклу, как обычным карандашным грифелем.

- А почему такое название странное?

- Их изготавливают из разноцветных стеклянных палочек, скрученных в одну. Отсюда и название. Цвет радужки бывает очень сложным, с примесями дополнительных оттенков, поэтому одни скрутки сплетены из двух или трех цветов, а другие имеют в составе чуть ли не всю палитру радуги. У каждого типа скрутки есть свой номер. Наши мастера всегда знают, какой подойдет клиенту.

- Я-то думала, почему ваши сотрудники так пристально в глаза смотрят! Это они мне номер скрутки подбирали?

- Профессиональная привычка. Люди же здесь по 30 лет отработали...

- По 30! А молодые кадры?

- Молодые редко приходят. Протезирование неприбыльно, да, к тому же, процесс обучения долгий. Пять лет нужно под присмотром мастера отработать, прежде чем научишься делать такой глаз, чтобы от настоящего не отличался. Вернуть красоту непросто. В этом деле надо виртуозом быть. Причем не только в плане техники.

- А как еще?

- Порой, даже научившись всему, мастер не сможет работать. У нас пациенты очень своеобразные.

- В смысле?

- А в таком, в каком вы подумали. Я сравниваю глаз с частью мозга, вышедшей наружу. Потерял глаз - все равно, что части мозга лишился. Одним протезированием проблема не решается. Нужно еще психологическую травму залечить...

- Уникальные у вас специалисты!

- Не то слово, уникальные! Когда-то 200 стеклодувов работало, сейчас - 13, да еще шесть - на пластмасовом производстве.

- Простите, а в чем разница между стеклянным и пластмассовым производством?

- При всей доступности пластмассы достоинства стекла остаются непревзойденными. Стеклянные протезы комфортнее носить: они лучше смачиваются слезой, не вызывают аллергии, более легкие.

- Странно, учитывая, что плотность пластмассы меньше плотности стекла...

- Просто вы не представляете себе, что такое глазной протез. Это же не камешек, помещенный в глазную полость. После удаления глаза хирурги формируют из мышц специальную «культю». На нее, как каска, надевается протез. Стеклянная «каска» тоньше пластиковой, потому и легче. Благодаря такой конструкции искусственный глаз получает возможность двигаться синхронно с живым.

- Интересно, только в России сохранился стеклодувный промысел при изготовлении протезов?

- Нет, за рубежом стекло более распространено, чем пластмасса. В Германии, к примеру, ремесло стеклодува передается по наследству из поколения в поколение. Лаборатории по протезированию есть в каждом городе, это обычное явление, как, например, стоматологические кабинеты.

- Хотите сказать, есть спрос на такие специфические услуги?

- Конечно, поток клиентов очень велик. Протезы нужно менять примерно, раз в год. Но все очень индивидуально. Бывает, человек несколько лет носит протез и изделие выглядит очень хорошо, а бывает - за несколько месяцев в негодность приходит.

- От чего?

- От качества жизни. Да-да, не удивляйтесь. Слезы разъедают искусственный глаз, как кислота. В последнее время у нас много таких пациентов...

- Что-то я в голове прикинула и не поняла: в Германии в каждом городе сидит по глазопротезисту. А в вашем центре 19 человек обеспечивают искусственными глазами всю Россию? У нас что, потребность в протезировании меньше, чем на Западе?

- По статистике, в нашей стране в протезировании нуждается 300 тысяч человек. Да плюс еще каждый год выполняется до 150 операций по удалению глаза...

- И как же вы успеваете?

- Видите ли, у нас объемы не те, что прежде. Раньше как-то больше понимали, что в человеке все должно быть прекрасно... Ну, например, офтальмологические кабинеты заказывали у нас наборы глазных протезов. Пациенту, скажем, из Хабаровска не нужно было ехать в Москву. Он просто приходил в больницу и выбирал себе подходящий протез из готовых форм. А сейчас иметь такие наборы стало слишком дорогим удовольствием. Чтобы было из чего выбрать, нужно, как минимум, пять тысяч искусственных глаз. Стоимость одного протеза - полторы тысячи рублей. Посчитайте, во сколько обойдется набор.

- В круглую сумму.

- Именно. Но помимо заказов на массовое производство у нас снизился поток клиентов на индивидуальное протезирование. Люди, вместо того чтобы сделать искусственный глаз, носят повязки!

- Пираты?

- Какие уж тут пираты. Просто нет материальной возможности приехать в Москву и сделать себе все по-человечески. Хорошо, если у кого протезы с советских времен сохранились. Они их берегут, как, ну сами знаете что. Недавно к нам из одной дальней-предальней деревни посылка пришла с письмом: помогите, пожалуйста, сделайте мне новый глаз. Стоимость со временем обязуюсь вернуть... Образец протеза мы нашли в посылке: пенек такой, выдолбленный посередине, а там глазик лежит, как в футляре. Глазик старый-старый, весь потрескавшийся, поцарапанный, видно, что его не один десяток лет использовали.

- Сделали протез-то?

- Сделали, конечно. Нельзя в таком деле людям отказывать.

- Разве государство не компенсирует затраты?

- О! Это отдельная песня. Людей, потерявших глаз, не считают инвалидами, а значит, им ни командировочных не положено, ни компенсации. Правда, детям какая-то помощь оказывается. Им государство выделяет деньги на протез. Из расчета один в год.

- Этого недостаточно?

- Видите ли, дети растут, а протезы как-то не очень. Менять искусственные глаза нужно минимум два, а то и три раза в год, а у родителей нет средств. В нашем центре цены на изделия невелики, но все равно не каждому по карману. За проезд отдай, за питание, за проживание - кругленькая сумма набегает. И в результате...

- Что в результате?

- Асимметрия лица. Уродство. Природа не терпит пустоты...

- Алексей Владимирович, вы по образованию не врач, а юрист. Как это сочетается со столь специфическим производством?

- К сожалению, прекрасно сочетается.

- Вы сказали, «к сожалению»?

- Ну да, у нас же то одно, то другое. Приходится продолжать заниматься юридической практикой, чтобы центр работал, чтобы у сотрудников была заработная плата, чтобы мы не загнулись...

- Я знаю, что в последнее время в разных городах открылось несколько лабораторий индивидуального глазного протезирования. Глаза из пластмассы изготавливают, к примеру, в Челябинске...

- Я хорошо знаю Ирину Сироткину, организовавшую и возглавившую челябинскую лабораторию. Подобные заведения появились в Ростове, в Сибири... Очень рад, что находятся энтузиасты, готовые заниматься этим. И мы стараемся помогать всем, чем можем. Искусству глазопротезирования нигде не учат. Единственным местом, где можно получить необходимые навыки, остается наш центр...

- Готовите себе конкурентов?

- Если бы! Стараемся сохранить то, что еще живо. Чтобы красота мир спасла, сначала ее, красоту, спасти надо.