Магистратура: победит ли консерватизм мышления?

Преподаватели вузов не вышли на площади городов с плакатами «Идите на … с вашей болонской системой» – и в силу высокой интеллигентности, и просто из-за извечной покорности и беспрецедентной терпеливости. Пятилетний специалитет был похоронен – после более полувекового развития и совершенствования, правда, с диагнозом «одряхление, не совместимое с жизнью» (на вопли специалитета «я живой!» санитары-похоронщики – как и требует анекдот – отвечали убедительно: «Доктор сказал – в морг, значит – в морг»).

И пришла на смену старому советскому специалитету новая российская двухступенчатая система высшего образования: бакалавриат + магистратура. Что это, как это работает – особо никто не объяснял, сказано «перейти на новые рельсы», значит, перейти, и всё.

Внятно было только одно: сроки обучения. Четыре года бакалавриат, два года магистратура. Понятно, что поначалу пятилетний план впихнули в четыре года (это-то как раз исторически проверенное решение с хорошими советскими традициями), а два года магистратуры «размазали» в туманные программы «углубления» и «погружения» в те же дисциплины, что теснились в бакалаврской четырехлетке.

Дело – вроде бы – пошло. Студенты учились четыре года и упархивали на производство. Производство иронизировало над «недоучками», но постепенно привыкло и ныть перестало (тем более что раньше также иронизировали и над «молодыми специалистами» после пяти лет обучения – ничего особенно и не поменялось). В магистратуре учились единицы, а в маленьких группах стало получаться то, что редко удавалось в вузе, – индивидуальный подход, внимание к каждому, высокая требовательность и уменьшение всякого вида студенческой «халявы», когда образование подменяется «корочками».

Время шло, вызовы образованию только росли, а сами преподаватели усваивали двухступенчатую систему все глубже. И вот, наконец, шокопериод закончился, а на смену ему пришла пора серьезных и глубоких перемен – система начала работать на результат и развиваться.

Бакалавриат все четче отвечал задаче быстрого ввода в профессии, определяемые тем или иным направлением подготовки. Магистратура организовывала обучение тех, кто шел за знаниями и сознательно совершенствовал умственные способности. И та, и другая ступень развивались в условиях дефицита времени: четыре года базового высшего образования пролетали как полчаса, а уж два года магистратуры – и вовсе как вдох и выдох. Но это был и стимул. К концу обучения на бакалавриате студент был сам себе тайм-менеджером, а в магистратуру шел как на приступ: выстоять, одолеть, усвоить, взять все, что можно взять.

Отмена второго высшего образования в стране тоже стала своеобразным вызовом: многие получали (да и сейчас получают) высшее образование «на эмоциях» – под воздействием моды на образование, советам близких, настояниям родителей и т. п., а потом убеждались, что «это не мое». Во все времена у человека была возможность переучиться (за свой счет, разумеется) – поступить на заочное в тот вуз и на то направление, что больше соответствует уже взрослому выбору. И вдруг – раз! – и нет никакого «второго высшего».

Вот тут ему на смену и пришла магистратура – специалитет твоей юности был достаточен для поступления на эту вторую ступень. И бонус – выучился ты, например, на инженера, а поступаешь теперь на педагогику. Нет проблем! Получилась отличная гибкая схема – за шесть лет два полноценных высших образования.

Однако тут же возникли новые проблемы: поступают в магистратуру, скажем, бакалавры того же направления подготовки и «чужие», с образованием, далеким от магистерской программы. Одним нужно углубление, а другим – азы. Все в одной малюсенькой группе, никак не разделишь по уровню подготовки. И здесь магистратура вдруг раскрыла свой тайный потенциал: она открывала возможность быстрой самонастройки группы, когда – благодаря совместным формам работы – студенты учились друг у друга, а самостоятельная работа становилась не вопросом выбора (хочу – сделаю, не хочу – проброшу), а неотъемлемой частью личностного роста.

В общем, малые группы оказались очень эффективным пространством обучения, а программы новых стандартов – и вовсе райски комфортным условием получения образования. Они не навязывали никакие дисциплины и их содержание, а позволяли преподавательским коллективам строить обучение вполне самостоятельно, ориентируясь на кадровые запросы и личные предпочтения и цели студентов.

Как показывает история развития высшего образования в России, двенадцати лет вполне достаточно для перехода от формальной конфигурации к содержательным эффектам: система 4+2 стала приносить плоды. Я прекрасно это вижу по работе журфака ЧелГУ – наши магистранты не просто «работают по специальности», а демонстрируют карьерный рост в лучшем смысле этого слова; это по-настоящему глубоко мотивированные и сильные профессионалы.

Вот тут-то руководство образованием вдруг задумалось: а что это мы давненько ничего не реформировали? Что там поговаривали на заре перемен – никто ведь не был доволен переходом на болонскую систему, как ее отчаянно критиковали… Не пора ли прислушаться к компетентному мнению и «откатить» обратно все эти перемены? Пусть будет пятилетний специалитет, как испокон веку это было.

Пока это только разговоры. Понятно, что для родителей и бабушек-дедушек нынешних старшеклассников такое возможное решение выглядит очень своевременным и даже ностальгически приятным: дети-внуки будут учиться в привычной модели высшего образования. Но что это значит для высшей школы?

Надо будет перепахать программы, перекидывая их содержание и ломая налаженные межпредметные связи. Напечатать тонны бумаг, поставить миллионы печатей и подписей, отсканировать и выгрузить на стонущие, как под DDoS-атакой, сайты вузов. За всей этой бумажной работой не будет ни одной минуты на профессиональную рефлексию – что мы делаем? Чему учим? Какой результат ожидаем? Как сделать нашу работу эффективнее? Просто все будут день и ночь до инфарктов и инсультов гнать это бюрократическое цунами, ждать «проверяльщиков» всех типов и видов, бояться строгих комиссий, нацеленных на одно – уличить в несоответствии и закрыть…

Преподаватели, само собой, ни на какие площади не выйдут и никого никуда не пошлют – это скромные труженики, вздохнут и будут делать, все выходные, все отпуска, все ночи. Но есть ли хоть кто-то, кто оценит ущерб национальному хозяйству от таких перемен?

Иногда читаем новости нашей экономической жизни: бизнесмены обращаются к правительству с просьбой не менять правила ведения бизнеса хотя бы лет пять, чтобы можно было действовать, не оглядываясь на возможное аннулирование твоих действий.

Но почему не ставится вопрос о том, что вообще любое реформирование, в любой сфере – это, в первую очередь, ущерб и убытки, а уж потом «приращение и результат»? И если уж переобули колеса на болонскую систему, так дайте ей усвоиться, расцвести и принести плоды.